Минувшим летом Елизавета Боярская и Максим Матвеев отметили свой первый общий юбилей — пять лет брака. За эти годы построили дом, родили сына, из молодых и подающих надежды перешли в ранг признанных профессионалов, стали одной из самых красивых и стильных актерских пар. Представляем интервью с Максимом и Елизаветой журналу HELLO! и специальную фотосессию в Швейцарии.
Елизавета Боярская и Максим Матвеев
Городок Невшатель, укрытый Альпами от всех ветров и невзгод, центр знаменитой Часовой долины в Швейцарии, встретил нас ярким солнцем, синим небом, прозрачной гладью озера и нереально декоративной картинкой Старого города. Захотелось немедленно «остановить мгновение» — это отчасти и удалось нашему фотографу на следующий день. Но есть и другие способы — мгновения, секунды и минуты в Невшателе вполне материальны, их можно увидеть, ими нельзя не восхищаться. Именно здесь придают времени форму: швейцарские часы — такой же символ этой страны, как озера, горы или шоколад. И символ успеха, конечно. Часовые марки выбирают своих посланников — людей разных стран, разных профессий, и имидж в этом выборе играет малую роль — все зависит от личного успеха, от «быть», а не «казаться». Около двух лет назад Максим Матвеев стал посланником Corum в России. Получил предложение не самым обычным способом — из сообщения на Facebook, удивился: «Я не очень привык доверять коммуникации по Интернету, но согласился на встречу. У меня всегда было пристрастие к часам. Это своего рода мужской фетиш, и я восхищаюсь теми, кто создает часовой механизм, такой живой, одушевленный».
В Невшатель, где искусством превращения неживого в живое владеют в совершенстве, Максим приехал впервые и с семьей — Лизой и трехлетним сыном Андрюшей. Вот так, втроем, они не были вместе уже несколько недель: мама с папой у Андрюши существуют в плотном графике съемок, спектаклей, гастролей и по-прежнему живут на два города — в Москве и Петербурге, где у каждого свой театр. Поэтому поездка стала для них маленькими каникулами — несколько дней абсолютного счастья на берегу молчаливого озера, где уже и не разберешь — вода это или небо. С неспешного завтрака на озере начиналось утро, и вечер длился здесь же, а поездки на часовую мануфактуру или в Старый город на съемку становились настоящим путешествием.
Лиза, Максим, как вам нравится в Швейцарии? Здешний ритм жизни вам по вкусу?
Лиза. Я вышла сегодня на балкон и поняла, что не слышу абсолютно ни одного звука, вообще. Даже плеска воды. Наверное, это именно то, что мне сейчас необходимо. Максим, поехали в отпуск на озеро?
Максим. И главное — такое же отдаленное… (Смеется.)
Лиза. Мне настолько хватает в жизни экшена — театра, кино, переездов, самолетов, что хочется периодически впадать в вакуум. В прошлом году мы ездили отдыхать в Турцию. Там благодать — шикарный отель, море, но мне не хватало уединенности. Среди отдыхающих процентов 80 соотечественников, а мы были все вместе — Максим, я, папа, мама, Андрей — и жили как под увеличительным стеклом! А Невшатель — идеальное место, чтобы укрыться.
Максим. Да, можно понять наших революционеров, которые скрывались в Швейцарии. Парадокс: такая тишина кругом, так немноголюдно — а все действует, без видимого напряжения и усилий. Меня поразило, как работает часовой завод, который и заводом назвать невозможно: небольшая мануфактура, дом в два этажа, в несколько комнат, где сидят человек 20 и, как в замедленной съемке, колдуют у микроскопов… Но по-другому, наверное, и быть не может. В каждую деталь вложена душа. Быстро это не делается.
Лиза. А мне все время хотелось помочь официантам. В ожидании еды я ловила себя на мысли, что могу сама и приготовить, и подать, и, наконец, накрыть на стол. (Смеется.)
Кажется, это не беспокоило только вашего Андрюшу. В ожидании еды он рисовал, читал, собирал с папой пазлы и удивлял знанием английского съемочную группу. Вы часто берете его в такие рабочие поездки?
Лиза. Да. Он уже знатный путешественник. Не раз бывал в Париже, с нами на гастролях… И его третий день рождения мы там отметили, так совпало.
Максим. Такие полурабочие поездки. Кто-то из нас едет по делу, кто-то — с ним отдыхать.
Но вы по-прежнему живете в разных городах, и значит, в длительных разлуках. Несколько лет назад в интервью нашему журналу вы говорили, что скоро все поменяется…
Максим. С тем же ощущением мы и остались. Пока у Елизаветы театр в Петербурге, а у меня — театр в Москве, и мы бросать это дело не собираемся. А там посмотрим.
Лиза. Я думаю, когда Андрюше придет время пойти в школу, это и станет определяющим моментом. И мы склоняемся к тому, что это будет, скорее всего, Москва. Да они все равно скоро срастутся, Питер с Москвой. И будет один город.
Ваш «тройственный союз» производит сильное впечатление. Этого непросто добиться, даже когда люди изо дня в день находятся рядом. Стопроцентное понимание и совпадение, такое естественное умение слушать и слышать друг друга… Ощущение, что вы заранее договорились обо всем, и с Андрюшей в том числе.
Максим. Особенно с Андрюшей… (Смеется.) Но вы правы — с Лизой у нас существует какая-то ментальная договоренность о том, как мы будем друг с другом и с сыном взаимодействовать. К этому персонажу мы оба относимся как к равному, и он это очень хорошо считывает, когда с ним и не сюсюкаются — с одной стороны, и не смотрят свысока — с другой.
Но вы этого персонажа носите на руках и целуете в носик.
Максим. Это само собой и совсем не отменяет равенства. Сын очень сильно на это открывается и сам переводит отношения на совсем другой уровень — даже не на сыновне-родительский, а на дружеский. Невероятно интересно.
Лиза. Да, мы к этому стремимся. И если создается такое ощущение со стороны, значит, что-то нам удается. Я очень не люблю игры в родители-дети, когда одни давят авторитетом, другие что-то постоянно должны. Просто нужно с детства вместе жить. И не учить — направлять. Я, например, тоже первый раз в Швейцарии, и для меня точно так же, как для сына, это первое знакомство со страной, и мне круто узнавать ее вместе с ним. Просто он — через призму своего возраста, а я — своего.
Та модель отношений, о которой вы оба говорите, возникает в двух случаях: либо мы ее берем из собственного детства, либо она возникает «от противоположного» — из того, чего мы были лишены.
Максим. У меня в возрасте Андрюши отца не было, и я хорошо помню, какие чувства это во мне вызывало. И все свои детские желания, которые остались без ответа, я стараюсь воплотить в нем. И хороший пример для этого у меня есть — мой дед, который очень старался компенсировать то, чего мне не хватало. Он общался со мной, ребенком, именно как с мужчиной. Он поощрял мои инициативы, помогал что-то мастерить, я мог говорить с ним обо всем, и ему это было интересно.
Лиза. А я получила в наследство от своей семьи две очень важные вещи, которые мне тоже хочется передавать и транслировать, — это безмерная любовь и отсутствие запретов. Нам с братом никогда и ничего не запрещали, мы были свободны и открыты в любых своих проявлениях, поэтому, наверное, никогда и не попадали ни в какие опасные зоны.
Максим. Любовь — это защищенность.
Лиза. На всю жизнь.
Максим. Я долгое время был очень замкнутым. Очень сложно шел на контакт с людьми, даже уже будучи студентом театрального училища. Это отражалось и на учебе, и на работе впоследствии. И я понимаю, что эта проблема родом из детства. Чтобы ее преодолеть, я самостоятельно, в одиночку, продирался сквозь глухие внутренние дебри буквально до недавнего времени. И мне бы очень хотелось, чтобы сын избежал этого, поэтому я культивирую в нем уверенность, с радостью вижу, каким коммуникабельным он растет, как проще и легче преодолевает барьер стеснения.
Вы очень разные, но вы вместе?
Лиза. Да, мне даже кажется, что в браке мы с Максимом как бы ополовинились и соединились в одно целое. (Смеется.) Я ясно чувствую, насколько обогатилась с появлением его в моей жизни, и, как бы это самонадеянно ни звучало, чувствую и то, что дала ему сама…
Максим. (Улыбается.) Ну-ка, ну-ка…
Лиза. Я стала более собранная, ответственная. Более сосредоточенная. Очень долго моей семьей были мои родители и я. И мое я в этом треугольнике было огромное, потому что такое — огромное! — место я занимала в жизни и мамы, и папы. А сейчас у меня сложилась своя семья, и мое я уменьшилось, и это мне доставляет огромное удовольствие. Быть хозяйкой дома, быть женой, быть мамой — так ново и интересно. Чувствовать, как постепенно, шаг за шагом, в нашей с Максимом жизни все становится общим — и в большом, и в малом, даже взгляды на ремонт в квартире… Сначала-то мы чуть не ругались, а потом дошли до конца, слава богу… (Смеется.)
Максим. Хочется верить. А то мало ли какие сюрпризы.
Неужели вы никогда не ссорились? Ну, так, чтобы три дня не разговаривать, хлопнуть дверью…
Максим. Нет, никогда.
Лиза. Ни разу в жизни. Я не знаю, что такое Максим должен сделать, чтобы я на него обиделась… Я могу предположить, вообразить все что угодно, и я все равно не обижусь. Что бы он ни сделал.
Максим. Не воображай. Я даже не буду пробовать.
А Андрюша уже понимает, что вы актеры и дедушка с бабушкой актеры, он осознает, что это такое?
Лиза. Знаете, у детей артистов все по-другому. Им сложно осознать, что другие — не артисты. Им кажется, что все люди на обложках, все в телевизоре или на сцене. У меня так же в детстве было — помню, я очень удивилась, когда поняла, что не у всех мама с папой артисты.
Максим. Сын увидел меня в фильме Weekend по «Культуре» и заплакал — я там пытаюсь из лифта выбраться, но это не удается, и он расстроился очень сильно, что папу обижают. Папа кричит, ему страшно. Сын все очень серьезно воспринял. Пока он еще мал, чтобы понимать это, да и не важно ребенку, кто его родители, — есть мама и папа, это главное. В любом случае мы стараемся оградить его от издержек нашей профессии, в частности — публичности.
Поэтому вы и отказываетесь от участия Андрюши в фотосъемках?
Максим. Да, это так.
Вы оба нечасто даете интервью, еще реже делаете это вместе. Но тем не менее являетесь одними из главных ньюсмейкеров. Если набрать вас в поисковиках, можно прочесть много интересного. Одна из последних новостей — «Боярская и Матвеев расстались».
Максим. Есть и другие. Замечательная новость — «Лиза Боярская стала вдовой». Это по поводу наших совместных съемок в фильме Сергея Снежкина «Контрибуция». Как такое возможно написать? Что это за люди? Но смешно, я посмеялся.
Посмеялись?
Если серьезно включаться в это, надо тратить много сил, нервов и времени. Мы существуем параллельно такой ерунде. И с юмором ко всему относимся.
«Контрибуция» — исторический фильм, о Гражданской войне, противостоянии белых и красных. Премьера ожидается в ноябре, но уже сегодня рейтинг ожидания публики - 95 процентов. Как вы думаете, почему такой интерес к событиям столь далекого прошлого?
Максим. Думаю, что интерес прежде всего к сюжету — он и вправду лихо закручен. Это исторический детектив, но очень достоверный, психологический. Я играю реально существовавшего человека — белого генерала Анатолия Пепеляева, о котором сохранилось множество свидетельств. Он был упрямым, даже фанатичным воином. В фильме есть все, что и сегодня нас волнует, — честь, предательство, любовь. Ради чего можно идти до конца.
Лиза. Этот фильм о смутном времени, страхе и отчаянии людей, которые хотят просто жить, быть счастливыми, но оказываются в эпицентре исторической катастрофы.
Звучит современно. Как бы люди во все времена ни тяготели к конформизму, все равно приходится совершать выбор. А вы способны к публичному, скажем так, проявлению гражданской позиции?
Лиза. Знаете, есть люди, которые очень заразительны и красноречивы в выражении своей гражданской позиции, в ее демонстрации. А я даже голос повышать не умею и ни на какой спор не способна, поэтому предводитель или активист из меня никакой. А если спонтанно, ситуационно… Вот недавно Максу рассказывала, как шла по вокзалу в Питере и увидела, как там мужик пристает к женщине, к официантке. И с такой агрессией, наглостью. Я просто не смогла мимо пройти. Подбежала к одним охранникам — они не подходят, я к другим охранникам — они тоже не подходят. Кричу: «Да как вам не стыдно, там женщину избивают, защищать и охранять — это ваша работа!»
А говорите, не можете на амбразуру…
Но это было здесь и сейчас, понимаете? Моя гражданская позиция такая локальная, в теории малых дел, вероятно. В помощи конкретным людям. Здесь я не могу оставаться в стороне. А высокопарно и громко рассуждать о добре я не умею, я стараюсь его делать. Честно, искренне, с любовью.
Благотворительность — одно из таких «малых дел». Вы оба активно ею занимаетесь.
Лиза. Да, я вхожу в попечительский совет двух фондов. Это «Центр здоровой молодежи», который проводит реабилитацией наркозависимых, и «Солнце» — там мы помогаем нуждающимся детишкам Петербурга. А дружим мы с Максом с фондами Ксении Раппопорт, Кости Хабенского, Маши Мироновой и Жени Миронова, Чулпан Хаматовой и Дины Корзун, Данилы Козловского…
А что входит в понятие дружбы?
Максим. Мы приходим на их акции, чтобы поддержать самые разные инициативы, направленные на помощь детям, инвалидам, вообще тем, кто нуждается в этой помощи. Эти акции имеют реальный результат: быстро собираются деньги, быстро решаются многие проблемы. Результат видимый, и это важно. Мы стараемся со всеми работать.
Максим, вы сами являетесь одним из организаторов фонда «Доктор Клоун», который помогает детям, попавшим в больницы, справиться со стрессом, а значит, облегчить их путь к выздоровлению. Как вообще эта история возникла в вашей жизни?
Это было уже давно. Позвонили из фонда «Подари жизнь», и нас, тогда еще студентов, попросили сходить в больницу к тяжелобольной девочке, у которой была жуткая депрессия — она просто лежала лицом к стенке. И выступить в роли клоунов. Думаем: как быть, какие клоуны? Я в жизни ни аниматором не работал, ни Дедом Морозом. Но надо значит надо, купили какие-то карнавальные костюмы, носы клоунские налепили, придумали сюжет. И пришли. И уже минут через 30 эта девочка водила нас по палатам и показывала другим детям. И стало понятно — это работает, у ребенка совершенно меняется эмоциональный фон. Позднее мы узнали, что даже есть такой термин «госпитализм у детей», то есть синдром страха перед непривычными, непонятными, даже страшными для них обстоятельствами. А еще выяснили, что в других странах уже давно и успешно действует такая программа — больничная клоунада. И выздоровление детей там, где работает «Доктор Клоун», идет успешнее и быстрее, это доказанный медицинский факт. Так что история эта сама меня нашла. Вот сейчас мы выпустили очередную школу волонтеров. Очень хорошие ребята.
Откуда вы их набираете, волонтеров?
На сайте нашего фонда есть анкеты, и каждый желающий может их заполнить. В основном приходят студенты-актеры, и это, конечно, лучше, потому что их легче научить больничной клоунаде, чем, условно говоря, студентов-медиков. Мы устраиваем им встречи с врачами, медсестрами, психологами, они должны понимать, что выступление перед больным ребенком — совершенно особенная задача, там много нюансов. Ну и, конечно, обучаем фокусам, клоунаде, разным веселым трюкам.
В каких больницах вы работаете?
В основном это Российская детская клиническая больница на Ленинском, там очень тяжелые детишки лежат, 33 отделения, и мы стараемся сейчас «насытить» их нашей командой. Еще Солнцевская больница, Морозовская. Хотелось бы, конечно, чтобы «Доктор Клоун» работал везде. Но для этого нужна государственная программа. В более продвинутых в этом смысле странах доктора-клоуны уже стали персоналом детских больниц, они там в штате. Знаете, чего я хочу? В Израиле, когда ребенку вызывают скорую помощь и ему необходима госпитализация, в машине его встречает доктор-клоун. Это очень здорово и правильно — в первые же минуты у маленького человечка снимается страх, он больше не чувствует себя одиноким и в беде.
Эта работа требует много времени, а еще съемки, театр, гастроли. Сколько спектаклей в месяц вы играете?
Восемь-десять. Но я прошу, чтобы в театре — и в МХТ, и в «Табакерке» — мои спектакли ставили блоками. Отыграл — потом либо в Питер, к семье, либо на съемки. Когда снимали «Контрибуцию», было удобно — съемки проходили в Питере, мы работали вместе с Лизой, так что расставаться не пришлось.
Появилась информация, что вскоре вы снова будете сниматься вместе — в фильме Карена Шахназарова «Анна Каренина». Лиза — Анна, а вы — Вронский. Уже можете рассказать об этой работе? Был ли кастинг?
Максим. Пока еще не о чем говорить: съемки начнутся только через пару недель. Кастинг был, конечно. Мы с Лизой весной проходили пробы, они были очень сложными, подробными, а мы оба любим такой серьезный подход к работе с самого начала. В итоге нас утвердили.
Лиза. Вот уже полгода идет подготовка. Примерки, пошив костюмов, пробы грима, репетиции. Очень волнующий процесс. Дай бог, все будет хорошо и скоро начнем снимать.
Вам надо прочувствовать всю глубину переживаний Анны и Вронского, их конфликт, в какой-то момент стать ими. Не боитесь нырнуть в эту глубину вместе?
Максим. Нет, не боимся. Наша личная история никак и никогда не отражается в работе — не помогает и не мешает. Потому что на площадке мы только артисты и партнеры.
Лиза. А работать нам друг с другом легко. Мы оба въедливые, настойчивые, да и просто любим свою работу.
Вы производите впечатление очень гармоничных людей. А есть что-то, что может вас выбить из колеи?
Максим. Сейчас так много жестокости, слепой, ничем не обоснованной, — и в мире, и в обычной человеческой жизни. Мы ежедневно существуем в каком-то чудовищном по наполнению информационном потоке, и уже невозможно никак не реагировать. Но я склоняюсь к тому, что люди по природе своей разумные, мыслящие, справедливые, поэтому все, что происходит сегодня, вводит меня в состояние недоумения, ступора даже. Я не нахожу этому объяснений.
Лиза. Есть только одна защита — надо аккумулировать добро. Даже если это сложно, ты делаешь это в одиночку и у тебя нет возможностей распространить это на весь мир — есть люди, которые рядом. Их тоже очень много. У меня такая философия: я хочу, чтобы всем было со мной легко и хорошо. Со мной как с мамой, как с дочерью, женой, как с подругой и актрисой. Это раз. И во-вторых, нужно всегда принимать людей такими, какие они есть, и даже если человек самый странный и необычный, то ведь почему-то же он таким создан?
Максим. Согласен. Стараться не причинять никому боль, не судить людей за их ошибки, потому что у тебя самого их навалом. Все это делает нас проще, добрее, и жить становится намного легче.
28 июля вы отметили первые пять лет совместной жизни. Как провели этот день?
Максим. Главное — мы провели его все вместе, с сыном, что не так уж часто бывает.
Лиза. Мы были в Израиле, я — на гастролях с Московским ТЮЗом (Лиза играет главную роль в спектакле «Леди Макбет нашего уезда». — Ред.), а Максим с Андрюшей — в группе поддержки. По совместительству день нашей свадьбы — это и день рождения Максима. С утра мы пошли на море, а когда возвращались в отель, купили бутылочку хорошего вина, чтобы отметить после спектакля сразу два события. В итоге я приехала из театра уже после полуночи и застала спящего сына и почти спящего мужа. Уставшая, я тоже рухнула спать. Вот и весь праздник.
Максим. Через неделю, перед отъездом, мы отдали эту бутылку вина нашим друзьям, которые еще оставались в Израиле. Романтично, правда?
Стиль: Caroline Schwartz. Make-up: Frederic Bouffet и Adeline Raffin для Dior. Стилист по волосам: Fanny Vouilloz/Wella Professionals. Выражаем благодарность Grand Hotel Kempinski Geneva за помощь в подготовке материала
Текст:
Нина Суслович/HELLO!
Фото: Любовь Шеметова/HELLO!