Евгений Миронов об эротической сцене с Чулпан Хаматовой и прыжках в космос

admin08.11.2015

5 ноября на экраны выходит фильм Елены Хазановой «Синдром Петрушки» — уже вторая экранизация произведения Дины Рубиной, главную роль в которой исполнил Евгений Миронов. В преддверии премьеры картины HELLO! встретился с актером и поговорил с ним о съемках откровенной сцены с Чулпан Хаматовой, о сложностях работы худруком и о прыжке в космос, который, по мнению Миронова, каждый мужчина должен совершить хотя бы раз в жизни.

Евгений Миронов

— Евгений, 5 ноября на экраны выходит фильм «Синдром Петрушки». Это уже не первый ваш фильм по книге Дины Рубиной.

— Да, я уже снимался в картине «На Верхней Масловке». Мне очень нравится Дина Рубина. В «Синдроме Петрушки» она написала правду про артистов, про весь ужас их жизни, про эгоцентризм жуткий, когда, даже несмотря на любовь, они всё подчиняют себе, своей воле, своей миссии, которую якобы представляют.

— Как вы сами спасаетесь от эгоцентризма?

— Делюсь им с другими. Я понимаю, что мне никуда от него не деться, но я эгоцентризм пытаюсь обхитрить, чтобы остаться человеком. Например, на каком-то этапе я почувствовал, что забуксовал и мне не хватает знаний о современном искусстве — так появился фестиваль «Территория». Появился не только для меня, но и для других, поскольку это фестиваль-школа, и к нам приезжают учиться со всей страны.

— В фильме «Синдром Петрушки» в главных ролях — вы и Чулпан Хаматова. Вы с ней давние партнеры и в театре, и в кино. Были новые открытия в этой совместной работе?

— Да. У нас была сексуальная сцена. До сих пор мы никогда не снимались вместе в откровенных сценах. А тут как-то упустили этот момент, когда читали сценарий. И вот мы, глядя друг на друга, покраснели: «Что? Как?!» Знаете, за кулисами артисты постоянно переодеваются, кто-то в трусах, кто-то еще как-то, все это происходит в рабочем режиме. Знаем мы друг друга досконально, уже ничто не секрет, и сложно играть в такой ситуации. Но мы выкрутились, придумали игровой момент: мой герой, он же артист-кукольник, сделал такого крабика, который ползет по героине, и вот так они переходят к откровенной сцене.

Чулпан Хаматова и Евгений Миронов в фильме «Синдром Петрушки»

— У вас в театре очень демократичная атмосфера, при этом в вас чувствуется строгий руководитель. Как удается балансировать?

— Понадобилось время, чтобы разобраться, как найти этот баланс между демократией и автократией. Без жесткой дисциплины, даже без страха, невозможно построить дело, просто на любви оно не поедет. А с другой стороны, для творчества необходимо расслабление. Когда я выступаю в качестве артиста, мне важно, чтобы ко мне не относились как к худруку или как к вершителю судеб, и для этого мне даже делать ничего не надо — я сам ноль, с новым режиссером я ученик стопроцентный. Иногда даже худший, у меня может ничего не получаться, такое тоже бывало: в последней постановке «Сказок Пушкина» Уилсона я был худшим учеником, никак не мог схватить этот стиль. Но когда в театре возникают проблемы, особенно технические, я включаю начальника: могу и кричать, и — очень редко — увольнять.

— Вам уютно все время быть центровой фигурой? Привыкли к этому состоянию?

— Изначально я непригоден для этой деятельности. Привык ли к этому? Нет, иногда во сне я вижу себя свободным артистом. Захотел — поехал куда-нибудь. Я вот сейчас уговариваю актеров в январе остаться поработать. У нас же нет своей труппы, и они уезжают на острова загорать, на лыжах кататься… А театр должен зарабатывать деньги. Я думаю: что же это такое, вот был бы просто артистом — горя бы не знал…

— Тоже поехали бы загорать?

— Ну, у меня такого не было, это я пока мечтаю.

Несмотря на то, что Дина Рубина, по мнению Миронова, очень точно отобразила внутренний мир актера, есть еще один нюанс: актер-кукольник всегда остается в тени. Евгений Миронов в роли кукольника в фильме «Синдром Петрушки»

— Что дает силы осенним утром встать и пойти на работу?

— Не знаю… (Задумывается.) Вот увидел недавно снег на зеленых листьях и подумал, как это прекрасно. Мне даже не приходит в голову, что на улице склизко, гадко, а в это время, скажем, где-то в Баварии солнце. Я все время в потоке дел. Каждый день что-то происходит. Бывает, конечно, переизбыток событий — и тогда я выжат.

— И что вы делаете в такой ситуации?

— Лежу. И даже книжку в руки не могу взять, и почту открыть не могу. Просто лежу.

— Но вам при этом хорошо или плохо?

— Никак, просто надо перезагрузиться. Выбивает пробки.

— Вы понимаете, куда движетесь в жизни, глобально?

— Недавно прочитал «Молитву» Экзюпери. «Господи, научи меня искусству маленьких шагов…» Это известная молитва, она мне очень близка по духу. Я делаю свои маленькие шаги — как сороконожка, которая не может думать, какой ногой ей делать шаг… Куда-то иду, а куда именно, мне уже поздно разбираться. Я в школе был спринтером, хорошо бегал на короткие дистанции. А на длинные не выдерживал, поэтому я, наверное, никогда не смог бы быть режиссером, особенно кинорежиссером: создание фильма — очень длительный процесс. Как продюсер я сейчас в этом участвую: у меня есть маленькая компания «Третий Рим», которая сняла, кстати, и «Синдром Петрушки», и фильм No comment (режиссер — Артем Темников. — Ред.). И вот сейчас мы снимаем вместе с Тимуром Бекмамбетовым фильм про выход Алексея Леонова в космос, называется «Время первых». Я выступаю и продюсером, и исполнителем
роли Леонова.

— Сначала «Космос как предчувствие», затем мультфильмы про «Белку и Стрелку», в которых вы озвучивали персонажа, теперь вот «Время первых». Ощущаете влияние космоса на жизнь?

— Да, ощущаю. Когда я говорил с Алексеем Архиповичем Леоновым, понял, что он изменился после возвращения, у него появилось другое ощущение жизни. Приоткрылась тайна — что там, за той жизнью, где нам привычно. Там какие-то другие законы. Я думаю, каждый человек, особенно мужчина, должен выйти в космос. Это такое преодоление себя… Был момент, когда Олег Павлович Табаков не отпускал меня играть у Петера Штайна в «Орестее». Тогда мой саратовский педагог Валентина Александровна Ермакова сказала мне: «Женя, ты должен сделать прыжок в космос». То есть сделать невозможное. В этом смысле космос всю жизнь со мной.

Евгений Миронов в фильме «Синдром Петрушки»